- ТРУТЕНЬ.
Выходил не только в 69 году, но просуществовал до 27 апреля 1770. Н.И. Новиков (1744-1818). Происходил из дворянской семьи, гимназия при Московском университете, служил в Измайловском полку. В 1767 принимает участие в заседаниях Комиссии по составлению Нового уложения – протоколист. В 68 уходит с военной службы. В 1770 – занимает должность переводчика в Коллегии иностранных дел. В 1773 окончательно уходит в отставку. Хочет перечитать все журналистские произведения.
Трутень – бездельник, который не знает, чем заняться. Рассматривает три рода деятельности: военная, гражданская и придворная. Он оценивает их критически, особенно последнюю. Вопрос: к чему потребен я в обществе? Слова Сумарокова. Считает, что может быть полезен, издавая труды других авторов.
19 номер журнала «Всякая всячина». «Письмо Афиногена Перочинова». Письмо против критики и сатиры вообще. Предлагает отказаться от нее. Сначала пытается образумить литературными способами. Афиноген предлагает бороться с критикой. 4 требования: 1) никогда не называть слабости пороком; 2) хранить во всех случаях человеколюбие: 3) не думать, что существуют совершенные люди; 4) просить бога, чтобы тот дал снисхождение. Это программа смягчения критики. Жесткий постскриптум: еще два правила, не таких лояльных – 5) никому не рассуждать о том, в чем не смыслит; 6) чтобы никто не думал, что он один весь свет может исправить.
Многие считали, что Екатерина пытается закрыть «Трутень». В 5 номере «Трутня» под подписью «Правдолюбов» Новиков упрекает Екатерину в потакании пороку. Считает, что более человеколюбив тот, кто помогает исправить пороки. Упреки в плохом знании языка. Новиков обрушивается на дворянские нравы, упрекает в презрении ко всему русскому, увлечении иностранщиной. С уважением упоминает о разночинцах.
В 70-м году Новиков понимает, что надо сменить тон сатиры. Он даже меняет эпиграф опять на слова Сумарокова: «Опасно наставленье строго, где зверства и безумства много». Он подчеркивал, что понимает опасность своих выпадов. В 70-м году демонстративно изгоняется Правдолюбов. Следующая редакционная заметка, что его письма больше печататься не будут. Журнал нападает на кокеток, серьезные темы исчезают. По сути, характер критики как хотела Екатерина. Журнал обесцветился. Тираж падает с 1200 до 750 экземпляров. Новиков публиковал письма якобы от читателей, которые писал сам. Шуточные псевдонимы: «тот, кто написал» и «услужница ваша, не угадаешь кто». Маскировка собственной позиции под читательскую. Сам Новиков пишет, что поступило еще 4 таких читательских письма.
В заключительном номере Новиков пишет: «Против желания моего с вами прощаюсь» - административный нажим. Но официальных документов, подтверждающих закрытие, нет. «Трутень» 70-го года и не интересовал так читателя. Он выполнил свою миссию – выражение оппозиции. «Всякая всячина» тоже закрылась, до «Трутня».
В журнале, видимо, участвовал Фонвизин, известный переводчик-китаевед Алексей Леонтьевич Леонтьев. Василий Майков, Федор Александрович Эммин.
- Пустомеля.
Всего два номера. В конце апреля закончился «Трутень». В июле появляется «Пустомеля». Но Новиков действовал через подставное лицо. Журнал зарегистрирован на имя фон Фока. В 1-й книжке «Пустомели» Новиков поставил цель создать положительный образ русского героя. Это должен был быть юноша Добросерд. Но развитие образа не удалось – не успел. Первые образцы театральных рецензий в России. Театральная жизнь. Второй номер – 2 материала привели к гибели. 1- переводчик Леонтьев «Завещание Юнджена, китайского хана, своему сыну». Материал преподнесен как перевод с китайского. Посвящен обязанностям правящего человека. Тенденция: маскировка. 2 – стихотворение Фонвизина «Послание к слугам моим». Дух вольнодумства. Журнал закрыт без объяснения причины. Тираж 500 экз.
- Журнал «Живописец».
Екатерина уже дважды пыталась повести за собой общественное мнение: комиссия и журнал. Пытается использовать еще одно средство – театр. В 70-е годы Екатерина решила заняться драматургией. В 1771 пишет 5 комедий, в 72 году они выходят на сцене придворного театра. Художественный уровень невысокий. Назидательный характер. Высмеивает сплетни, пороки – продолжение журнальной абстрактной сатиры. Ожесточенно нападала на дворянских либералов. В России замечательное правительство, но ему мешают либералы. Комедии успеха не имели.
Воспользовавшись фактом появления этих комедий, с середины апреля 1772 года Новиков выпускает еженедельный сатирический журнал «Живописец». Издавал по июнь 1773. Долго было непонятно, как его разрешили. Но оказалось, что Екатерина негласно разрешила в 69 году издавать журналы всем желающим. Об этом сохранилось свидетельство Тузова. По-видимому, такое разрешение давалось на один год, а затем журнал могли закрыть. В России всегда были возможности обходить цензуру. Например, если однажды текст был издан, то потом мог свободно переиздаваться, даже если был запрещен.
Новиков посвящает журнал Екатерине, а точнее, неизвестному сочинителю комедии «О, время». Характер вызова. Более лояльный характер. Но Новиков нападает на разных литераторов, в том числе на тех, которым покровительствовала Екатерина. Сначала тираж 600, потом рос. Хорошо принят. В одном из первых номеров поднимается крестьянская тема. Выступал под собственным именем. Материал назывался «Отрывок путешествия в *** И*** Т***». Некоторые считают, что это значит «Издатель Трутня». Авторство этого отрывка сложно установить. Вторая версия принадлежит сыну Александра Радищева Павлу, который утверждает, что автор его отец. ИТ три дня путешествовал по российским деревням. Не видит ничего хорошего: непаханые поля, неурожай – он приписывает это плохой заботе помещиков. Основное место пребывания – деревня Разоренная. Написан текст кратко, но емко. Принцип художественного лаконизма – характерен и для этого отрывка, и для всего творчества Новикова и его журнала. Материал вызвал обсуждение. В одном из следующих номеров опубликован отрывок «Английская прогулка». Написано с целью смягчить предыдущий материал – 13 номер. В 14 номере продолжение путешествия. Она отличалась от первой части – сатира обычная, носители пороков, абстрактная сатира. В противовес этим порочным людям поставлены крестьяне. Заканчивается описание этого отрывка упоминанием о деревне Благополучной, о которой якобы рассказывали автору. «Английская прогулка» подготавливает ко второй части. В 15 номере – Фалалей, цикл писем к нему, тоже крестьянский вопрос. Опять жанр письма. «Письмо уездного дворянина к сыну». Уволен за взятки, отыгрывается на крестьянах. Трифон Панкратьевич. Критика невежества. В 23 и 24 номерах продолжение – письма от матери и от дяди. П.Н. Берков доказывал, что эти письма принадлежат перу Фонвизина.
Еще одна важная тема – галломания. Тема просвещения. Новиков говорил, что дворяне, не прошедшие должного воспитания, будут плохими слугами государству. 4 номер – персонажи Щеголиха и Волокита. Это сквозные персонажи, переходили из номера в номер. В 9-м номере Щеголиха печатает письмо. Особый жаргон – с французскими вкраплениями. Щеголиха просит издателя создать женский модный словарь. Тенденция: жанр словаря. В 10 номере печатается такой словарь. Название «Опыт модного словаря щегольского наречия» - слова на две первые буквы алфавита.
“Трутень” изначально выходил листами, затем стал издаваться небольшими книжечками. Небезлюбопытно познакомиться с содержанием этого журнала: он состоял из статей в форме писем, разговоров, словарей и ведомостей, из стихотворений, остроумных объявлений, эпитафий и эпиграмм, направленных главным образом против общих недостатков того времени, хотя подчас не давалось пощады и отдельным лицам, если они того заслуживали. В “Трутне” принимали участие известные тогдашние писатели: В. И. Майков, А. О. Аблесимов, М.А. Попов, Ф.А. Эмин, издававший в том же году и свой собственный журнал “Адская почта”. Кроме того, было много статей, подписанных разными псевдонимами, инициалами и совсем никем не подписанных, авторы которых, несмотря на все старание библиографов, не были открыты. Несомненно, что некоторые из этих статей, а может быть, и большая часть, принадлежали самому Новикову.
Новиковские журналы резко выделялись из остальных: по содержательности, талантливости, остроумию и живости они занимали первое место и имели по тому времени большой успех. В то время как другие сатирические журналы в большинстве случаев скользили только по поверхности жизни, новиковская сатира всегда отличалась идейностью и серьезностью мысли. Уже в самом введении к “Трутню”, где Новиков шутя говорит о своей лени и якобы неспособности быть полезным обществу на других поприщах, он перебирает все роды общественных положений, службы и деятельности того времени и едко подчеркивает их слабые стороны. Вот что, например, говорит он о придворной службе:
“Придворная служба всех покойнее и была бы всех легче, ежели бы не надлежало знать науку притворства гораздо в вышних степенях, нежели сколько должно знать ее актеру; тот превосходно входит в разные страсти времени, а сей беспрестанно то же делает, а тово-то я и не могу терпеть. Придворный человек всем льстит, говорит не то, что думает, кажется всем ласков и снисходителен, хотя и чрезвычайно надут гордостью. Всех обнадеживает и тогда же позабывает, всем обещает и никому не держит слова; не имеет истинных друзей, но имеет льстецов, а сам так же льстит и угождает случайным людям. Кажется охотником до того, от чего имеет отвращение. Хвалит с улыбкою тогда, когда внутренне терзается завистью. В случае нужды никого не щадит, жертвует всем для снискания своего счастия; а иногда, полно, не забывает ли и человечество! Ничего не делает, а показывает, будто отягощен делами, - словом, говорит и делает почти всегда противу своего желания, а часто и противу здравого рассудка”.
Точно так же и в журнале Новиков постоянно смотрит в корень вещей. Осмеивая, например, неразборчивых европейских подражателей, он укоряет их не только за то, что они подражают лишь европейской внешности и дурным сторонам, чем не приносят ни себе, ни отечеству никакой пользы и благодаря чему превращаются только в ходячие карикатуры, но и указывает на непосредственный экономический вред для страны, которая меняет свои богатства на предметы роскоши и моды, вообще на чужие пустяки. Так, например, в VI листе “Трутня” за 1769 год помещено было такое объявление из Кронштадта:
“На сих днях прибыли в здешний порт корабли - “Trompeur” из Руана в 18 дней, “Vetilles” - из Марселя в 23 дня. На них следующие нужные нам привезены товары: шпаги французские разных сортов, табакерки черепаховые, бумажные, сургучные, кружева, блонды, бахромы, манжеты, ленты, чулки, пряжки, шляпы, запонки и всякие так называемые галантерейные вещи… А из Петербургского порта на те корабли грузить будут разные домашние безделицы, как то: пеньку, железо, юфть, сало, свечи, полотно и пр. Многие наши молодые дворяне смеются глупости господ французов, что они ездят так далеко и меняют модные свои товары на наши безделицы”.
А вот объявление, направленное против тех молодых людей, которые ехали моды ради за границу и не приобретали там ничего, кроме уменья одеваться и беспутно проводить жизнь:
“Молодого российского поросенка, который ездил по чужим землям для просвещения своего разума и который, объездив с пользою, вернулся уже совершенною свиньею, желающие смотреть могут его видеть безденежно по многим улицам сего города”.
Но особенной едкостью и остроумием проникнуты сатиры против крепостного права. Вот, например, некий Змеян ездит по городу и всех увещевает быть жестокими с крепостными людьми, чтобы “они взора его боялись, чтобы они были голодны, наги и босы и чтобы одна жестокость держала сих зверей в порядке и послушании”.
Еще лучше рецепт для г-на Безрассуда, напечатанный в “Трутне” за 1769 год:
“Безрассуд болен мнением, что крестьяне не суть человеки… Он с ними точно так и поступает… никогда с ними не только что не говорит ни слова, но и не удостаивает их наклонением своей головы, когда они по восточному обыкновению пред ним на земле распростираются. Он тогда думает: я - господин, они - мои рабы; они для того и сотворены, чтобы, претерпевая всякие нужды, день и ночь работать и исполнять мою волю исправным платежом оброка; они, памятуя мое и свое состояние, должны трепетать моего взора. Бедные крестьяне любить его, как отца, не смеют, но, почитая в нем своего тирана, его трепещут. Они работают день и ночь, но со всем тем едва имеют дневное пропитание, затем, что насилу могут платить господские поборы. Они и думать не смеют, что у них есть что-нибудь собственное, но говорят: это не мое, но Божие и господское”.
Говоря о “Трутне”, нельзя умолчать о полемике, которую вели между собою “Трутень” и “Всякая всячина”, или, лучше сказать, скрывавшиеся за ними Новиков и императрица Екатерина. Спор возник из-за нравственных вопросов и воззрений, но не в этом было дело: Екатерина II, очевидно, не ожидала, что сатира пойдет так далеко и будет касаться самых основ жизни, самых слабых и наиболее больных ее сторон. Она, по всей вероятности, думала, что “Всякая всячина” будет образцом и камертоном для других сатирических журналов, что они будут ограничиваться обличениями общего свойства, ни для кого, в сущности, не обидными, будут обличать скупость, глупость, любостяжание, невежество, щеголей и щеголих, петиметров и кокеток по возможности безотносительно, чтобы чтение, наводя на добрые размышления, доставляло приятное развлечение. Вначале Екатерина именно так и смотрела на роль сатирической литературы; только потом уже - и, может быть, отчасти под влиянием полемики с “Трутнем” - она стала обнаруживать более глубокий взгляд на сатиру, что сказалось, например, в ее собственных, часто обличительных произведениях, в сочувствии другому новиковскому журналу (“Живописцу”) и в том, что она хотела, по-видимому, не прекратить, а только сдержать и поставить сатиру в известные пределы.
Полемика между “Трутнем” и “Всякой всячиной” началась, как это нередко бывает, с частных и неважных случаев. Так, например, “Трутень” изобличил какую-то светскую барыню, совершившую в лавке кражу и велевшую потом избить купца, когда тот, не желая осрамить ее при публике, явился к ней на дом за получением украденного. Обличение это не понравилось “Всякой всячине”, и она ответила, что к слабостям человеческим надо относиться снисходительнее. На это “Трутень” возражал, что странно считать воровство пороком и преступлением в одних случаях, когда воруют простолюдины, и только слабостью в других случаях, причем очень остроумно смеялся над подобным открытием “Всякой всячины”. Та отвечала в свою очередь, но в ответе ее уже слышалось раздражение. От частного факта спор незаметно перешел к общим положениям. По словам “Всякой всячины”, “все разумные люди признавать должны, что один Бог только совершен; люди же смертные без слабостей никогда не были, не суть и не будут”. А “Трутень” опровергал такой взгляд и говорил: “Многие слабой совести люди никогда не упоминают имя порока, не прибавив к нему человеколюбия. Они говорят, что слабости человекам обыкновенны и что должно оные прикрывать человеколюбием; следовательно, они порокам сшили из человеколюбия кафтан; но таких людей человеколюбие приличнее назвать пороколюбием…” По мнению “Трутня”, “больше человеколюбив тот, который исправляет пороки, нежели тот, который оным снисходит или (сказать по-русски) потакает”. “Всякая всячина” сердилась все более и более и говорила обидные вещи “Трутню”; тот менее раздражался, но в долгу также не оставался: “Вся вина “Всякой всячины”, говорил он, состоит в том, что она “на русском языке изъясняться не умеет и русских писаний обстоятельно разуметь не может”; ежели “она забывается и так мокротлива, что часто не туда плюет, куда надлежит, то от этого надо лечиться” и т. п.
Затем эпиграф к “Трутню” 1770 года также указывает на неприятное заключение, вынесенное издателем из опыта; именно, что “опасно наставленье строго, где зверства и безумства много”; наконец, лучше всего “внешние обстоятельства” могут сказываться в том, что многие влиятельные люди, относившиеся вначале совсем иначе к “Трутню”, были им недовольны. Это с одной стороны. А с другой, если мы обратим внимание на вышедшие в 1772 году комедии императрицы “О, время!” и “Именины г-жи Ворчалкиной”, в которых сатира отличается большей определенностью и значительной резкостью, то можно думать, что императрица несколько склонилась на сторону взглядов Новикова. И в отношениях ее к нему не только не последовало ухудшения, а как будто бы они даже изменились к лучшему, особенно с 1772 года, когда Новиков стал издавать новый сатирический журнал “Живописец”. Стала ли она действительно признавать правоту его взглядов и ценить его как умного и полезного человека, входило ли в ее желания, чтобы он вновь начал издавать журнал, или только она не хотела тому препятствовать, - сказать довольно трудно.
Издатель «Трутня» Н.И. Новиков (1744–1818) происходил из дворянской семьи, учился в гимназии при Московском университете, а затем служил в Измайловском полку. В 1767 г. Новиков был командирован в Комиссию по составлению Нового уложения для составления письменных документов и назначен «держателем дневной записки», т.е. протоколистом, в частную комиссию о среднего рода людях. Впечатления были очень сильны. Новиков слушал и записывал речи защитников крестьянских интересов – депутатов Коробьина, Козельского, Маслова и других, и в нем зрело намерение поднять голос протеста против насилий, чинимых над русским народом.
В названии журнала было заключено два значения. Первое, рассчитанное на цензуру, служило своего рода прикрытием для второго. В предисловии, помещенном на первом листе журнала, издатель признавался в своей неизлечимой лености, которая якобы и была причиной "сему изданию". Поэтому-то, признавался журналист, "я и вознамерился издавать в сем году еженедельное сочинение под заглавием "Трутня", что согласно с моим пороком и намерением, ибо сам я, кроме сего предисловия, писать буду очень мало, а буду издавать все присылаемые ко мне письма, сочинения и переводы... " 1.Второй и главный смысл названия журнала был связан с основным объектом сатиры Новикова - с дворянами-крепостниками, социальными трутнями, живущими за счет крепостных крестьян. Социальная позиция "Трутня" раздражала издателей "Всякой всячины" и вызвала на страницах журнала острые споры.
Новиков был противником насилия. По его мнению исправить Россию можно если все дворян начнут работать над моральным усовершенствованием себя. В 1770-м году вышло всего 17 номеров журнала и он закрылся. Трутень- 1 мая 1769 года, ежемесячный. Первые 12 номеров вышли тиражом более 600 экз. На страницах этого издания перед читателем во всем своем значении возникла крестьянская тема. Новиков открыто заявил, что он сочувствует крепостным, и осудил их бесчеловечных господ. Материалы «Трутня» с большой сатирической остротой показали, что вопрос о положении крестьянства в России имеет важнейшее государственное значение. Так, в таком объеме и с такой силой тема эта еще не ставилась в русской литературе. Противопоставление господ и крепостных, помещиков и крестьян подчеркнуто в эпиграфе из притчи Сумарокова, украшавшем титульный лист «Трутня» в 1769 г.: «Они работают, а вы их труд ядите». И само название новиковского журнала было связано с этой основной его темой и полемически направлялось против журнала Екатерины II. (в противовес всякой всячине, которая говорила что надо просто молиться о том, чтобы господы были не так свирепы к крепостным).
В 1772 году Новиков выпускает журнал «Живописец»- направление то же, что и трутня. В 73 его закрыли, тогда в 74 он созд. Еженедельник «Кошелек» (9 номеров). В 1775 он становится массовым. В 77-м году Новиком начинает выпускать первый в России журнал критической библиографии «Санкт-петербурские учение ведомости» (заметки о новых книгах, история, научно-попул. Статьи). В 79 г. Он берет в аренду типографию московского университета.
7. Полемика Н.И. Новикова и Екатерины II. Предназначение сатиры. Новые веяния в социально-политической жизни России, наметившиеся с восшествием на престол Екатерины II (1762), наложили свою печать на процессы литературной жизни ближайших десятилетий. Для оказавшейся на русском престоле Екатерины важно было утвердить в глазах общественного мнения неоспоримость своего морального права руководить страной.
Одна за другой предпринимаются ею акции, долженствовавшие убедить Европу в просвещенном характере ее правления. Постоянство, с каким Екатерина II отдавалась литературным занятиям, свидетельствовало о понимании ею того значения, какое имела литература в формировании общественного мнения. Поэтому не следует обольщаться относительно творческого бескорыстия литературных увлечений императрицы. Екатерина II в своих действиях была достаточно осмотрительна и дальновидна, чтобы предпринимать что-либо без серьезных на то оснований. Литература всегда оставалась для нее формой продолжения политики иными средствами.
Инициатива Екатерины II с изданием еженедельного журнала «Всякая всячина» сыграла свою роль в кратком эпизоде расцвета русской журнальной сатиры на рубеже 1770-х гг. Стремление расширить идеологическую платформу для проведения своей политики, чего добивалась Екатерина II, привело к своеобразной перестановке литературных сил. На положение идеологического лидера теперь претендует сама императрица. Поощрением одних авторов, критикой других, наконец, собственным участием в полемике Екатерина стремится направлять литературное движение в нужное ей русло.
В мае 1769 г. начинает выходить журнал «Трутень», который не только не поддержал курс, предложенный «Всякой всячиной», но вступил с ней в прямую полемику. Издателем «Трутня» был Николай Иванович Новиков (1744 - 1818) - яркий публицист и просветитель XVIII в. Он родился в дворянской семье среднего достатка.
В названии журнала было заключено два значения. Первое, рассчитанное на цензуру, служило своего рода прикрытием для второго. В предисловии, помещенном на первом листе журнала, издатель признавался в своей неизлечимой лености, которая якобы и была причиной «сему изданию». Поэтому-то, признавался журналист, «я и вознамерился издавать в сем году еженедельное сочинение под заглавием «Трутня», что согласно с моим пороком и намерением, ибо сам я, кроме сего предисловия, писать буду очень мало, а буду издавать все присылаемые ко мне письма, сочинения и переводы».
Второй и главный смысл названия журнала был связан с основным объектом сатиры Новикова - с дворянами-крепостниками, социальными трутнями, живущими за счет крепостных крестьян. Социальная позиция «Трутня» раздражала издателей «Всякой всячины» и вызвала на страницах журнала острые споры.
Полемика между «Всякой всячиной» и «Трутнем» велась по двум тесно связанным между собой вопросам. В первом из них речь шла о предмете сатиры . Журнал Новикова утверждал, что сатира должна метить непосредственно в носителей зла.
«Всякая всячина», напротив, взяла за правило осуждать только пороки, а не их конкретных представителей.
Второй вопрос касался характера сатиры, т.е. той позиции, которую займет сатирик по отношению к носителям зла. Особую остроту придавало этому спору то обстоятельство, что объектом сатиры фактически были дворяне и весь бюрократический аппарат. Что касается крестьян, то они по своему зависимому и бесправному положению могли быть лишь объектом сочувствия и сострадания. Поэтому вопрос о характере сатиры подразумевал степень критического отношения к дворянству и бюрократии.
Екатерина II не собиралась подвергать помещиков и чиновников суровому осуждению. Резкие выпады «Трутня» против них явно пришлись ей не по вкусу, и она решила преподать ему соответствующий урок.
В журнале «Всякая всячина» было помещено письмо некоего Афиногена Перочинова. Аттестуя себя как доброго и снисходительного человека, этот вымышленный корреспондент заканчивал письмо перечнем основных правил, которыми должен руководствоваться писатель-сатирик: «1) Никогда не называть слабости пороком.2) Хранить во всех случаях человеколюбие.3) Не думать, чтоб людей совершенных найти можно было, и для того 4) Просить бога, чтоб нам дал дух кротости и снисхождения» 1. Легко заметить, что в письме Афиногена Перочинова содержалось иное, чем в «Трутне», понимание сатиры и ее задач. Слово «порок» заменялось снисходительным словом «слабость». Вместо четко очерченных персонажей новиковской сатиры - дворяне, «подьячие» - в письме Афиногена Перочинова фигурирует расплывчатое понятие «люди». Сатира из области социальной переводилась в план общечеловеческого морализирования.
Екатерина II не смогла скрыть своего раздражения независимой позицией «Трутня». В конце письма сделана приписка, в которой слышится властный окрик не терпящей возражений разгневанной императрицы: «Я хочу предложить пятое правило, а именно, чтобы впредь о том никому не рассуждать, чего кто не смыслит».
Угроза Екатерины не испугала Новикова. Он смело принимает вызов и отвечает Афиногену Перочинову письмом Правдолюба (псевдоним самого Новикова). Правдолюб подвергает тщательному разбору доводы своего противника и убедительно раскрывает его уклончивую, беспринципную позицию. «Господин «Трутень! «, - пишет он. - Второй ваш листок написан не по правилам вашей прабабки. Я сам того мнения, что слабости человеческие сожаления достойны, однако ж не похвал, и никогда того не подумаю, чтоб на сей раз не покривила своею мыслию и душою госпожа ваша прабабка, дав знать. что похвальнее снисходить порокам, нежели исправлять оные. Многие слабой совести люди никогда не упоминают имя порока, не прибавив к оному человеколюбия. Следовательно, они порокам сшили из человеколюбия кафтан, но таких людей человеколюбие приличнее назвать пороколюбием. По моему мнению, больше человеколюбив тот, кто исправляет пороки, нежели тот, который оным снисходит или (сказать по-русски) потакает».
Правдолюбов раскрывает в своем ответе двойственную, лицемерную политику Екатерины II, которая, выступив с сатирическим журналом, не справилась с поставленной перед собой задачей и фактически отказалась от борьбы с общественным злом.
Смелое поведение Новикова окончательно вывело Екатерину из себя. На статью Правдолюбова она ответила короткой репликой, которая начиналась словами: «На ругательства, напечатанные в «Трутне», мы ответствовать не хотим, уничтожая оные. « Слово «уничтожая» Екатерина употребила в смысле «пренебрегая», «презирая». Она явно хотела закончить невыгодный для нее диспут.
Но в ответ на ее выпад последовало еще более резкое и пространное письмо Правдолюбова. Полемика разгоралась, и потушить ее Екатерине не удалось.
В своем ответном письме Правдолюбов не только парирует доводы Екатерины, но наносит ей лично болезненные для самолюбия удары. Обыгрывается немецкое происхождение Екатерины и плохое знание русского языка. Императрица не всегда была в ладах с русской грамматикой, и ее сочинения исправляли секретари. Конечно, Новиков делает вид, что он полемизирует с журналом, с равным себе собратом, но удары его направлены против тайного вдохновителя «Всякой всячины», против императрицы.
Непоследовательность тактики Екатерины II проявилась не только в том, что, взяв на себя руководство сатирическим журналом, она фактически отказалась от сатиры, но и в том, что, старательно скрывая свое руководство журналом, она неоднократно прибегала к угрозам, приличествующим только высшей власти.
Новиков не оставляет без внимания и еще одно неудачное выражение Екатерины II, допущенное во второй ее полемической статье: «Госпожа «Всякая всячина» написала, что пятый лист «Трутня» уничтожает. И это как-то сказано не по-русски; уничтожить, то есть в ничто превратить, есть слово, самовластию свойственное; а таким безделицам, как ее листки, никакая власть не прилична; уничтожает верхняя власть какое-нибудь право другим. Но с госпожи «Всякой всячины» довольно было бы написать, что презирает, а не уничтожает мою критику. Сих же листков множество носится по рукам; итак, их всех ей уничтожить не можно»
В высшей степени показательно, что оба журнала по поводу возникшего между ними спора обращаются к «публике». Выразителями общественного мнения стали другие сатирические журналы - «Адская почта» и «Смесь», которые встали на сторону «Трутня». Вдохновленный поддержкой, Новиков продолжает свои критические выступления. Он высмеивает увлечение русских помещиков иностранными модами, их непомерное чванство и высокомерие, раскрывает взяточничество и произвол «подьячих». Наибольшей остротой и смелостью отличались статьи, адресованные дворянам-крепостникам - Змеяну, Безрассуду и т.п. Но вершиной обличительной литературы в «Трутне» стали «копии с отписок», т.е. копии с переписки между барином и крестьянами.
Потерпев поражение в полемике с «Трутнем», Екатерина решила воспользоваться правом сильного. В следующем 1770 г. большая часть сатирических журналов была закрыта. Остались лишь «Всякая всячина» под новым названием «Барышок всякой всячины» и «Трутень». Но существование «Трутня» было оплачено Новиковым дорогой ценой. На это намекает новый эпиграф к журналу, взятый из притчи Сумарокова «Сатир и Гнусные люди»: «Опасно наставленье строго, // Где зверства и безумства много». Пришлось отказаться от обличения помещиков-крепостников и недобросовестных судей. Вместо них сатирическому осмеянию подвергаются кокетки, щеголихи, бездарные писатели. Но и в таком виде «Трутень» просуществовал лишь до конца апреля 1770 г. Новиков намекал на насильственное закрытие своего журнала: «Против желания моего, читатели, я с вами разлучаюсь».
Новый журнал Новикова назывался "Живописец". Просуществовал он еще меньше, чем «Трутень». В конце 1772 г. он был закрыт. Спустя 20 лет,1 августа 1792 г. императрица подписала указ о заключении Новикова в Шлиссельбургскую крепость на 15 лет. В указе говорилось, что и это решение было смягчением «нещадной» казни (т.е. смертной), которой он подлежал бы по силе законов за свои «преступления». Четыре с половиной года провел Новиков в крепости, терпя крайнюю нужду в самом необходимом, даже в лекарствах. Император Павел I в первый же день своего царствования освободил Новикова. Николай Иванович был взят в крепость еще в полном развитии его сил и энергии, а вышел оттуда «дряхл, стар, согбен». Он вынужден был отказаться от всякой общественной деятельности и до самой своей смерти (31 июля 1818 г) прожил почти безвыездно в Авдотьине, заботясь о нуждах своих крестьян и об их просвещении.
И задумала императрица Екатерина II воздействовать на современное ей общество с целью чего издавать стала журнал «Всякая всячина», который стал первым сатирическим журналом российским. И случилося то в 1769 году.
Однакож и другие просвещенные люди увидя то, в стороне оставаться не решили и начали издавать свое, да еще и похлеще.
Новиков взялся за издание «Трутня», Эмин за «Адскую почту», а Чулков – за «Ито и сио». И зачалось соревнование промеж первых российских сатириков, которые «Всякую всячину» ако первой появившуюся и их вдохновившую (а кроме того самой ведь Императрицей издававшуюся) негласно величали своей «бабушкой». А может и на императрицу намекали.Однакоже скоро прояснилось, что наисатиричнейшим и потому зловредным для нравов отсталых и вельмож им приверженных оказался «Трутень». И был настолько едок и колок, что не стерпела императрица и разгневалась.
И что же разгневило «бабушку»?
Да то, что повысмеивал «Трутень» преклонение перед иноземным, не взирая на персоны. А сама "бабушка", к слову, сильно французским увлекалась, с Вольтером переписку вела и узрела намек и на себя.
Но гораздо более разгневило бабушку Екатерину, что негодовал Новиков на мздоимство судейское, алчность дворянскую и особливо угнетенное положение крестьян.
И хоть старался молодой 24-х летний от роду дворянин сдерживаться, однако же мысли своих противников вложил в уста некоего Недоума, чем немалое число придворных обозлил донельзя. А когда «Всякая всячина» попыталась урезонить молодца, то получила ответ от Правдулюбова, сиречь Новикова.
И тогда совсем сильно разгневалась Екатерина и приняла меры, чтобы зловредного "Трутня" ликвидировать. И наказала Новикова не слабо.
И поелику сия история есть родоначальство нашей сатиры, то и нынешнему поколению российских Правдулюбовых прямой резон есть воспринять мастерство и отвагу издателя «Трутня» и преумножить в своих изысканиях о путях российской суверенности и демократии, их соотношении, а также благих начинаниях и суровых реалиях новорожденных партийных проектов, из числа которых найдется и «Всякая всячина» и «Ни то, ни сио», а «Трутню» подобного до сей поры не сыскалося на просторах России запаутиненных интернетом, который есть единственное заморское изобретение, пред которым склонить выю достойно будет.
С сатирическим приветом,
Сатирический редактор Агитклуба Правдорубов
А самое неприятное для императрицы, хоть и великой но обидчивой содержалось на обложке первого номера "Трутня" - это эпиграф:
ОНИ РАБОТАЮТ, А ВЫ ИХ ТРУД ЕДИТЕ!
Дерзость-с! Даже наглость-с! На кого намекать вздумал?!
От редакции сайта
Екатерину Великую характеризуют как просвещенную правительницу. Пожалуй, даже как самую просвещенную из всех российских самодержиц и самодержцев. Недаром с самим Вольтером переписывалась. Но к некоторым явлениям современной ей культуры относилась болезненно - например, к сатире.
Над чем можно смеяться, над кем и как громко - в этом взгляды императрицы и Новикова разошлись. Да и по некоторым другим вопросам тоже. Поэтому...Но лучше всего познакомьтесь с творчеством самого Новикова.
Мы приводим тексты, написанные Николаем Ивановичем Новиковым и напечатанные им в "Трутне" (а также некоторых других его изданиях) с частичным сохранением орфографии и пунктуации по воспроизведению первого издания "Трутня" 1769 года, сделанному в 1906 году российским книгоиздателем А.С.Сувориным.
А для того, чтобы вы могли оценить особенности правописания и стилистики русского языка в те давние времена, с коими нам пришлось немало побороться, приводим факсимильные воспроизведения нескольких публикаций из разных нумеров "Трутня":
Так вот и выясняется, что уже в 1769 году в России обличали взяточничество среди судейских и другие явления, которые "бабушка" считала "отдельными недостатками", а издатель Трутня - пороками.
Но прежде чем предоставить слово самому издателю (а также некоторым его авторам) несколько слов об этом самом эпиграфе
"Они работают, а вы их труд едите".
Слова эти принадлежат не Новикову, а другому литератору – А.П.Сумарокову, который организовал за 10 лет до Новикова и Екатерины первый частный журнал в России – «Трудолюбивая пчела», который выходил в 1759 году (всего вышло 12 номеров).
Сам Александр Петрович Сумароков родился в дворянской семье 14 ноября 1717 года в Санкт-Петербурге. Известность приобрел уже в 1847 году благодаря пьесе «Хореев», сыгранной при дворе. Был директором театра, учрежденного в 1856 году для которого написал несколько трагедий и комедий. Писал стихи - элегии, песни, эпиграммы, мадригалы, эпитафии басни, сатиры. И пародии (в частности, на выдающегося русского ученого, но также и немного поэта М.В.Ломоносова)
Обличителем самодержавия Сумароков, разумеется, не был, но на некоторые «недостатки» дворян и помещиков внимание обращал и несколько издевался над оными. Так в одном из его произведений некая птица синица рассказывает, что «за морем - людьми не торгуют, деревень на карту не ставят, с крестьян кожи не сдирают». А в России этого было в избытке.
Та самая притча, откуда Новиков позаимствовал эпиграф для «Трутня» выглядит так:
ЖУКИ И ПЧЕЛЫ
Прибаску
Сложу
И сказку
Скажу.
Невежи Жуки
Вползли в науки
И стали патоку
Пчел делать обучать.
Пчелам не век молчать,
Что их дурачат;
Великий шум во улье начат.
Спустился к ним с Парнаса Аполлон
И Жуков он
Всех выгнал вон,
Сказал: «Друзья мои, в навоз отсель подите;
Они работают, а вы их труд ядите,
Да вы же скаредством и патоку вредите!»Патока - это мед (если не знаете)
Написал эту притчу Сумароков в 1752 году.
Журнал Сумарокова назывался «Трудолюбивая пчела», а новиковское издание – «Трутень».
Мы специально заглянули в энциклопедию и выяснили:
Трутень - самец общественных пчёл (Apidae sociales ), главным образом обыкновенной медоносной пчелы (Apis mellifica ).
Назначение трутней состоит исключительно в совокуплении с пчеломаткой. Во время проигры (брачный вылет) трутни поднимаются с маткой довольно высоко в воздухе, залетая часто далеко от улья; один из них копулирует с маткой; при этом совокупительный орган трутня отрывается и остаётся в половом отверстии матки, а сам трутень мгновенно умирает и падает вместе с маткой на землю.
И вот такое существо выбрал Новиков, думая о названии для своего журнала. Интересно, кого следует иметь в виду под пчеломаткой? «Трудолюбивая пчела» - название, конечно, более благозвучное.
Из всего творческого наследия Сумарокова мы приведем только три притчи (имеют ли они отношение к современной политике – судите сами):
БОЛВАН
Был выбран некто в боги:
Имел он голову, имел он руки, ноги
И стан;
Лишь не было ума на полполушку,
И деревянную имел он душку.
Был - идол, попросту: Болван.
И зачали Болвану все молиться,
Слезами пред Болваном литься
И в перси бить.
Кричат: «Потщися нам, потщися пособить!»ПИИТ И БОГАЧ
Богатый человек прославлен быть желал,
Отличным тщася быть отечества в народе.
Он сроду не служил, и хочет быти в моде,
И не трудясь ни в чем. Пиита звать послал
И на него свою надежду славы клал:
«Пожалуй, освяти мое ты имя в оде!»
Но что воспеть Пииту об уроде?
«Будь ты отличностей моих, Пиит, свидетель!
Воспой, мой друг, воспой святую добродетель!»
- «Я петь ее готов.
Пристойных приберу к тому немало слов.
Но как, дружочек мой, ее тогда прославлю,
Когда твое я имя вставлю?
Да я же никогда не хваливал ослов».НЕДОСТАТОК ВРЕМЕНИ
Жив праздности в уделе,
И в день ни во един
Не упражнялся в деле
Какой-то молодой и глупый господин.
Гораздо, кажется, там качества упруги,
Где нет отечеству ни малыя услуги.
На что родится человек,
Когда проводит он во тунеядстве век?
Он член ли общества? Моя на это справка,
Внесенная во протокол:
Не член он тела - бородавка;
Не древо в роще он, но иссушенный кол;
Не человек, но вол,
Которого не жарят,
И бог то ведает, за что его боярят.
Мне мнится, без причин
К таким прилог и чин.
Могу ль я чтить урода,
Которого природа
Произвела ослом?
Не знаю, для чего щадит таких и гром,
Такой и мыслию до дел не достигает,
Единой праздности он друг,
Но ту свою вину на Время возлагает,
Он только говорит: сегодня недосуг.
А что ему дела во тунеядстве бремя,
На Время он вину кладет,
Болтая: Времени ему ко делу нет.
Пришло к нему часу в десятом Время;
Он спит,
Храпит,
Приему Время не находит
И прочь отходит.
В одиннадцать часов пьет чай, табак курит
И ничего не говорит.
Так Времени его способный час неведом.
В двенадцать он часов пирует за обедом,
Потом он спит,
Опять храпит.
А под вечер, болван, он, сидя, убирает -
Не мысли, волосы приводит в лад,
И в сонмищи публичны едет, гад,
И после в карты проиграет.
Несчастлив этот град,
Где всякий день почти и клоб и маскерад.Примечания:
Там качества упруги - там нет достоинств (упругий - скупой).
За что его боярят - делают боярином, дворянином.
Прилог - прибавка к жалованью, премия.
Сонмищи публичны - публичные собрания.
Клоб - клубА теперь - слово самому издателю "Трутня":
Екатерина II в 1769 году выпускает первый в России сатирический журнал — «Всякая всячина». Но сатира в нём была весьма необычна, сегодня такое мы бы назвали, скорее, анекдотом или шуткой. «Всякая всячина» придерживалась умеренно-моралистических взглядов и высмеивала не лица, а пороки. Политических тем журнал старался избегать, а если и касался их, то только тех, на которые давали добро представители власти.
В том же 1769 году Новиков стал издавать еженедельный сатирический журнал «Трутень». Наряду с «Трудолюбивой пчелой» Сумарокова это одно из первых изданий такого типа в России. В то время жизнь журналов была недолгой, в основном из-за того, что оппозиционные издания быстро закрывала недовольная ими власть, а на официозы быстро падал спрос. Однако Новиков всё же решается вступить в полемику с Екатериной II, во многом потому, что, будучи либералом, он был решительно недоволен крепостничеством. Об этом говорит уже само название и эпиграф к первому году журнала («Они работают, а вы их труд ядите»). Трутень — это бездельник, существующий за счет чужого труда. Название относилось не к журналистам издания, а к его оппонентам.
Григорий Васильевич Козицкий — издатель «Всякой всячины»
Запоминающуюся картину, на которой дворянин мучает и обирает своих крепостных, Новиков нарисовал в «Рецепте для г. Безрассуда». Диагноз: «Безрассуд болен мнением, что крестьяне не суть человеки, но крестьяне». А рецепт от этой болезни весьма необычен: Безрассуд должен каждый день по два раза рассматривать господские и крестьянские кости до тех пор, пока не найдет различие между господином и крестьянином.
Помимо статей, направленных против произвола помещиков, Новиков осуждает и политику «мнимого» просвещения, когда многих юношей, по характеру напоминающих Митрофанушку из «Недоросля», по принуждению отправляют учиться за границу, откуда они возвращаются еще более глупыми. Например, вот одна из заметок в журнале «Трутень»: «Молодого Российского поросенка, который ездил по чужим землям для просвещения своего разума и который, объездив с пользою, возвратился уже совершенною свиньею, желающие смотреть могут его видеть безденежно по многим улицам сего города».
Слева направо: Василий Иванович Майков, Александр Петрович Сумароков, Денис Иванович Фонвизин. Все они публиковались в «Трутне»
Конечно, между «Трутнем» и «Всякой всячиной» не могло не возникнуть литературной борьбы, которая впоследствии перешла в борьбу политическую. Журнал Новикова был своеобразной оппозицией, беззастенчиво нападавшей на орган пропаганды правительства. Но и Екатерина II не отказывалась от нападений на своего врага.
Как мы уже говорили, императрица рисовала сатиру на пороки. Веселые, безобидные, «улыбательные» шутки — вот то, на чем строилась политика издания. Новиков же считал, что главная задача сатиры — издевкой править нравы. «Трутень», в отличие от «Всякой всячины», использовал сатиру на лица и гневно критиковал крепостнический режим и конкретных представителей эпохи, в том числе и саму Екатерину II.
Императрица, конечно, ужаснулась такому свободомыслию и в ответ в одном из номеров «Всякой всячины» опубликовала вот что: «1) Никогда не называть слабости пороком. 2) Хранить во всех случаях человеколюбие. 3) Не думать, чтоб людей совершенных найти можно было, и для того 4) Просить бога, чтоб нам дал дух кротости и снисхождения…
…P.S. Я хочу завтра предложить пятое, правило, именно, чтобы впредь о том никому не рассуждать, чего кто не смыслит; и шестое, чтоб никому не думать, что он один весь свет может исправить».
Последние, пятое и шестое, правила можно назвать правительственной угрозой против самого Новикова и намеком на то, что если «Трутень» и впредь будет продолжать писать материалы в привычной ему форме, то последствия будут неблагоприятными.
То есть, по мнению Екатерины II, крепостничество, произвол помещиков, голод крестьян — это «слабости», а не «пороки», и ни в коем случае нельзя их осуждать — лучше «хранить человеколюбие». Новиков яростно высказался насчет этого в «Трутне»: «…Госпожа Всякая Всячина на нас прогневалась и наши нравоучительные рассуждения называет ругательствами… «Всякая Всячина» так похвалами избалована, что теперь и то почитает за преступление, если кто ее не похвалит».
Это был пик полемики Екатерины II и Новикова. Правительственное издание и дальше называло злонравия лишь слабостями и призывало хвалить добродетели, а Новиков как настоящий оппозиционер-либерал настаивал на гневном обличении пороков.
Однако в какой-то момент терпение Екатерины, видимо, лопнуло. «Трутень» не раз оказывался на грани закрытия, но был сохранен еще на год, во многом благодаря частичным уступкам Новикова (например, в журнале часто появлялись статьи несатирические и не столь гневные, как раньше). Да и у «Всякой всячины» тиражи падали. Кстати, в 1770 году он даже назывался уже по-другому — «Барышек всякой всячины», то есть остаток. В том же 1770 году он и закрылся, как и издание Новикова.
Так кто же победил в этой политической борьбе? У «Трутня» тиражи лишь росли, в то время как у «Всякой всячины» с её «улыбательной сатирой» падали. Уже вскоре Новиков смог открыть новые достойные издания — «Пустомеля», «Живописец», «Кошелек». Екатерина II, по некоторым данным, была причастна к выходу издания «Собеседник любителей российского слова» (издавался в 1783—1784 гг. Академией наук по инициативе и при ближайшем участии императрицы), но это была лишь попытка возродить официальную сатиру. Выводы напрашиваются сами собой.
